Школа. Младшие классы.

Нина Фёдоровна Абакумова в первом ряду слева

В школу я пошёл с надеждой, что в моей жизни произойдёт перемена к лучшему.

Пожалуй, жизнь стала лучше. Забот прибавилось, но отсутствие забот само по себе не может быть поводом для хорошего настроения. Потому что надо знать, куда потратить свободное время и раньше это было для меня проблемой.

В школе меня научили читать и писать, но главное, что читать. К пятому классу я испортил себе зрение от чтения, зато в свободное время от уроков и домашнего задания я всегда знал, что делать. Мама, когда не слишком поздно приходила с работы или в выходные, безуспешно пыталась отправить меня на улицу. Я возражал простым вопросом: “А что мне там делать?” и если она говорила, что просто гулять, то закачивал разговор вопросом: “А конкретно, как гулять?” на, который мама уже не могла убедительно ответить. Само собой сходить в магазин не считалось гулять. Я покупал, что надо, и снова читал. Телевизора у нас тогда, конечно, не было.

Я читал, кроме книг из школьной библиотеки, мамину литературу по педагогике и психологии и довольно скоро стал себя считать вполне приличным специалистом. Из классиков я проникся только Антоном Семёновичем Макаренко, начиная с его “Книги для родителей” и заканчивая “Педагогической поэмой.” Было очень приятно потом посетить его дом, который в городе Крюкове, и который позже включили в Кременчуг, и это было близко от места, где родилась моя мама. Читал учебник по логике, мама закончила Киевский государственный университет, и эта книга осталась от её учёбы, и удивился очевидности этой книги. Впрочем, до конца я её не стал дочитывать, было просто скучно её читать.

Все четыре младших класса у нас была учительница Нина Фёдоровна Абакумова. Каждый день мама давала мне пять копеек, и Нина Фёдоровна покупала мне на большой перемене без очереди пончик с повидлом. Сам бы я купить его не смог бы.

По странному стечению обстоятельств Нина Фёдоровна Абакумова жила как и я, в посёлке им. Абакумова на улице им. Абакумова. Учительницей она была очень хорошей, правда и класс ей дали очень отборный. Со мной училась дочь директора шахты, кстати, тоже им. Абакумова, дочь хирурга, у которого была даже домработница и жили они богато, сын парторга шахты, сын завхоза шахты, ну и так далее. Ясное дело, все они учились отлично, но и я был отличником. Впрочем, мама с родительских собраний приходила не слишком довольной. Говорила, что учительница в основном хвалила детей начальства, хотя иногда вспоминала и меня: “Ну и ещё Беляев.”

Впрочем, не могу не добавить к этому один удивительный факт. У Нины Фёдоровны была дочь старшеклассница, которая частенько к нам в класс приходила, и мы все любили её. Когда она заканчивала школу было торжественное мероприятие, после которого мы дарили выпускникам цветы, а они нам готовили книги-подарки с дарственными надписями. И каждому ученику сказали, кому надо дарить цветы. Так вот, я дарил цветы именно дочери Нины Фёдоровны. Получается, что не официально я был любимым учеником моей первой учительницы.

Во внешнем мире за пределами дома и школы я бывал редко, по дороге в школу и назад, но внешний мир всё же произвёл на меня впечатление и не очень приятное.

Посёлок наш был шахтёрский, и это был далеко не академгородок. После уроков по посёлку бродили компании не самых прилежных учеников, которые у нас называли шоблами. Два раза меня встретили такие компании. В одном случае кто-то из них сказал, что знает меня и при этом назвал не моё имя. Может обознался, а может просто знал меня только в лицо. Но меня пропустили, куда я шёл. В другой раз потребовали денег, я, конечно, вытащил всю мелочь, которая у меня была, но предводитель посмотрел на меня, на деньги и сказал: “Ладно, иди.”

Всё обошлось хорошо, но впечатление от жизни было испорчено. Я думал о том, как надо жить и где, и кем быть, чтобы быть в безопасности, но пришёл к грустному выводу, что нет подходящего для меня, да и для любого человека тоже, решения этого вопроса. Жизнь продолжала мне не нравиться.

А мир слушал The Beatles.

home page