Кафедра дифференциальной геометрии и топологии.

Смутным и невесёлым (читайте “Конотопську відьму”) был я, когда сказали, что пора выбирать научного руководителя и, соответственно, кафедру.

Очень неприятная ситуация, когда понимаешь, что от выбора зависит почти всё, но нет никакой точки опоры. Бесполезно спрашивать совет у друзей и даже у преподавателей. Друг позовёт туда, куда сам идёт. Ясно, что ему это вполне неплохо. Преподаватель, глядя на мою приличную зачётку, позовёт к себе, конечно, если он ещё не успел набрать кого-то получше. К кому подойду, тот и позовёт. Если засижусь, так, вообще, самые лучшие преподаватели скажут: “Извини, уже набрал.”

Пришлось рассуждать, по возможности спокойно и логично. Сразу нарисовались два варианта: 1) иду к крутому шефу, возиться со мной точно не будет, но захочет от меня крутых результатов; 2) иду к скромному кандидату, простит мне мою неуспешность, пожалеет, может даже поможет.

Очевидно, что возможны полутона, но суть ясна.

Очевидно, что каждый вариант имеет плюсы и минусы.

А, что я чувствую?

Пожалуй, я сформировался так, что второй вариант мне был совсем не по душе. Я попробовал бедное детство и нельзя сказать, чтобы я считал его несчастным. Да, я видел, что мир устроен не очень, но чтобы хлеб с маслом обменять на трудности борьбы и радость достижения цели, нет, явно такой вариант меня не устраивал.

Тогда к кому идти? Какая наука мне нравится? Легче было сказать, какая не нравится. Это теория вероятностей, хотя, может, просто так карта легла, и та часть математики, где оценки и всё приблизительно, хотя как везение случаются и точные оценки.

Круг сузился. Смотрю на личное обаяние оставшихся профессоров.

Анатолий Тимофеевич Фоменко.

Анатолий Тимофеевич Фоменко вёл у меня практические занятия по дифференциальной геометрии. Объяснял великолепно. Лично для меня и тогда, и сейчас он является образцом, как лектор и автор математических книг. Как очень быстро выяснилось он ещё прекрасный художник, хотя смысл картин тогда был не понятен, почти профессиональный любитель классической музыки и автор революционных работ по истории.

Здесь приходится забежать вперёд.

Математические результаты А.Т. Фоменко давно уже признаны в мире, картины известны достаточно широко, но всё же требуют своего ценителя, а любить классическую музыку никому не запрещено.

Но что касается исторических работ, то здесь, как принято вежливо говорить, далеко не всё однозначно. И что касается содержания работ, а особенно реакции специалистов по истории и не специалистов, поскольку его работы зацепили ну просто огромную махину народных масс.

Моё мнение. Математико-статистическую часть метода А.Т. Фоменко вполне разделяю. Те, кто внимательно прочёл моё предыдущее сообщение, возможно, злорадно скажут, что по теории вероятностей у меня заслуженная двойка. Но во-первых, в полном соответствии с логикой моей судьбы, мне пришлось в лихие годы преподавать теорию вероятности, другого не предлагали, и я, как честный человек, вполне добросовестно ликвидировал свой давнишний хвост. Сейчас у меня с теорией вероятностей вполне уважительные отношения. А во-вторых, очень известный специалист А.Н. Ширяев математико-статистическую часть метода А.Т. Фоменко оценил положительно и, хотя вопрос применимости и эффективности метода достаточно дискуссионный, я, понимая проблему, безусловно соглашаюсь с ним. Добавлю, что математическая статистика самые замечательные теоремы относительно конечных результатов формулирует как верные с некоторой вероятностью. Кто-то станет возражать? А вероятность только для кубика и монетки легко обосновывается. В жизни же всё зависит от модели, а это уже дискуссионный вопрос.

Поэтому я полностью согласен с наличием дубликатов и укорачиванием истории.

Что же касается наполнения дубликатов историческим содержанием, то каждое отдельное предположение А.Т. Фоменко нуждается в довольно серьёзном разборе достоверности источников исторической информации и, что важно, с учётом мировоззрения участников дискуссии. В первую очередь, я имею в виду христианскую часть истории. Здесь у меня есть серьёзные возражения.

Но я продолжаю о математике.

Отношения с шефом сложились так, как я себе и представлял. Я не надоедал, не приставал с вопросами, даже, скорее избегал встреч, чем их искал. Получил задачу и разрешал себе прийти только тогда, когда было готово решение. Кафедру обходил как можно дальше, чтобы случайно не встретиться и не быть не готовому к полному ответу.

Пару раз встретил шефа в автобусе, но то, разумеется, не специально, причём эти встречи имели для меня историческое значение. Но об этом позже.

Пару раз он приглашал меня к себе домой с отчётом.

В общем, слов было сказано не много, но то, что он мне говорил, отпечаталось очень конкретно в моей голове, и важно, что отпечаталось. Сам я с трудом принимаю чужое мнение, и тогда тоже первая моя мысль почти всегда была не согласиться. Но потом, спустя время, понимал, что было всё сказано очень по делу.

Сейчас, я вообще считаю, что он просто сделал из меня математика, готового к самым суровым боям, которые, конечно же, в полном соответствии с логикой жизни и случились.

Ну например. Где-то в начале моего пребывания на кафедре мне поручили сделать доклад по “Мат. методам классической механики” В.И. Арнольда, а точнее, по твёрдому телу, начиная с классики и заканчивая многомерным телом, в том числе с учётом интегралов А.С. Мищенко.

Я вполне прилично разобрался, но надо было, как оказалось, не просто “вполне”, а быть готовым отвечать за каждое сказанное слово, за каждую написанную букву на доске.

В результате меня отпинали по полной программе, в первую очередь, А.С. Мищенко. Мне показалось, шеф сочувствовал мне, но он почти не вмешивался. Сразу после, если можно сказать, моего доклада меня успокоил Саша Веселов, который в моих глазах был где-то посредине между шефом и мной. Но сказать честно, я совсем не пал духом, хотя, возможно, выглядел жалко. Я хорошо понимал, что в теме я разобрался, но просто был не готов к такому напору.

Эту историю я вспомнил с благодарностью к своим учителям после представления докторской диссертации в Харькове на семинаре академика Е.Я. Хруслова, прямо перед защитой.

А расклад был такой. С Харьковом мои отношения испортились после того, как я послал статью по КАМ-теории в “Мат. физику. Анализ. Геометрию.” Я очень догадываюсь, кто писал рецензию, но, разумеется, умолчу. Рецензия была слабая и отрицательная. Я по своей уже выработанной привычке написал в редакцию письмо, что рецензент, вообще-то, не настоящий, пишет явную чепуху. Сформулировано это было, конечно, вежливо, но совершенно недвусмысленно. Редакция решила, думаю напрасно, взять сторону рецензента и выбросила статью, которую тут же без рецензии опубликовал академик А.М. Самойленко со своим представлением в УМВ.

А в это время уже стало совершенно ясно, что совет, куда я подал докторскую диссертацию, дело ведёт к провалу, но сам же боится это делать, предчувствуя последствия. И в последней надежде спрыгнуть не подписывает уже опубликованный автореферат, требуя, чтобы я ещё сделал доклад в Харькове и получил отзыв, прекрасно зная, как там меня любят.

У меня был выбор к кому ехать на семинар. Добрый человек, которому я благодарен, сказал, что наиболее не предвзято в Харькове ко мне относится академик Е.Я. Хруслов, что полностью и оправдалось.

На семинар кроме, естественно, Е.Я. Хруслова пришли из известных мне математиков академик В.А. Марченко и И.Д. Чуешов.

    А.С. Мищенко                                     В.А. Марченко                           Е.Я. Хруслов

И.Д. Чуешов взял явно критический и необъективный тон, задавая первые вопросы, при том, что я ещё толком ничего не успел сказать, на что руководитель семинара Е.Я. Хруслов, желая честного разбора диссертации, посадил его на место. 

Дальше был мой доклад и суровый разговор с В.А. Марченко. Настрой его был явно не располагающий к комплиментам мне, но отдаю должное, вопросы точные, а на мои ответы реакция совершенно честная, без малейшего желания показать, что я не ответил или не точно ответил или вообще сказал что-то не то.

Когда вопросы и ответы закончились время как раз подошло и мне предложили сказать последнее слово. После благодарности за возможность выступить я сказал одну фразу: “Я приехал сюда защитить свою диссертацию, и я её защитил.”

Аплодисменты.

Я был бы крайне рад, если бы Владимир Александрович сказал мне после семинара хотя бы пару слов, я посчитал бы, что его строгость была просто его стилем обсуждения, но он, не попрощавшись, ушёл.

Тем не менее, я ему искренне признателен за его математическую честность и это моё мнение о нём окончательное.

Тем более, что отзыв, который, как я понимаю должен был написать Владимир Александрович, так и не был написан. Липу писать по понятным причинам он не стал, а на хороший отзыв, по-видимому, не было настроения.

Спасибо Анатолию Тимофеевичу за школу!


home page